| |
Коли уж заговорил о вдохновляющих силах культуры, то как тут не вспомнить об одном из самых известных произведений ХХ века - романе Томаса Манна "Доктор Фаустус".
В его основу легла средневековая история о докторе Фаусте, а также материал жизни и творчества некоторых культурных деятелей, в первую очередь Фридриха Ницше.
О чём эта книга? О современной культуре? О культуре вообще? Но если о культуре, то значит и о человеке, а если о человеке, то значит и о природе зла, ведь зло имеет смысл только в отношении человека. На страницах романа появляется один тёмный персонаж - приват-доцент Эбергарде Шлепфусе (Шлепфус - по-немецки: "волочащаяся нога". Дьявола в старину считали хромым, он будто бы повредил ногу при падении с Небес), который, в рамках курса "психология религии" преподносит своим ученикам дьявольскую диалектику: "По Шлепфусу выходило, что зло, - неизбежное порождение, неотъемлемая принадлежность бытия Божия. Так же и порок состоял в упоении свободой, то есть возможностью грешить, - свободой, лежащей в основе сотворения мира. Из этой теории логически вытекало несовершенство всемогущества и благости Господа, ибо он не смог своему творению, то есть тому, что от него произошло и теперь уже существовало вне его, придать неспособность к греху. Это значило бы лишить все им созданное свободной воли отпасть от Господа, а тогда оно было бы уже несовершенным творение, вернее, вообще не творением, за неспособность иметь собственное отношение к Богу. Логическая дилемма Бога и заключалась в том, что Он был не в состоянии своему созданию, человеку и ангелам, одновременно даровать самостоятельность выбора, то есть свободу воли, и способность не впадать в грех. Набожность и добродетель заключалась, следовательно, в том, чтобы не использовать во зло свободу, которую Господь наделил своё творение, что значило ВОВСЕ её не использовать. По Шлепфусу же выходило, что не использование этой свободы привело бы к умалению интенсивности бытия, наделённого собственной волей. Зло споспешествовало совершенству Вселенной, без зла она бы не была совершенной, почему Господь и допустил его, ибо сам был сам был совершенен и должен был желать совершенства, - не в смысле совершенного добра, а в смысле всесторонней насыщенности, разнородного богатства существования. Истинное оправдание Бога перед лицом мирского несовершенства, диктовал Шлепфус, состоит в Его способности из зла породить добро".
То есть из этой чертовой лекции следует, что грань между злом и добром практически неуловима. И новый доктор Фауст - композитор Адриан Леверкюн - даже и не заметил, когда он её перешёл. Он искал не союза с дьяволом, а новые пути творчества. Но однажды к нему явился князь тьмы собственной персоной и заявил, что они давно находятся в отношениях, и осталось только их урегулировать, т. е. заключить договор: "Ведь не хуже моего знаешь, что при наших с тобой отношениях когда-нибудь да придётся объясниться". Леверкюна, конечно, интересует, а какую цену придётся заплатить, как выглядит ад, куда ему придётся отправиться? Дьявол заверяет, что ад - награда не для всякого, и он вполне соответствует темпераменту искателей крайностей, экстремальных наслаждений: "Вся его соль, заключена в том, что он предоставляет своим обитателям только выбор между крайним холодом и жаром, от которого плавится гранит; с рёвом они мечутся между этими двумя состояниями, поелику противоположное всегда кажется райской усладой, хотя тотчас же становится невыносимым, и притом в самом адском смысле. Сии крайности тебе, наверно, нравятся". Леверкюн отвечает: "Да, нравятся".
Но главное - это, разумеется, "товар", преподносимый дьяволом. Это вдохновение, без которого всякое творчество мертво. А сейчас наступили такие времена, объясняет лукавый, когда этот дар ни от кого, кроме него, получить нельзя: "Действительно счастливое, неистовое, несомненное вдохновение, вдохновение, не задумывающееся о выборе, не знающее поправок и уловок, такое вдохновение, когда всё воспринимается как благословенный диктат, когда спирает дух, когда всего тебя пронизывает священный трепет, а из глаз катятся слезы блаженства, - оно не от Бога, слишком уж много оперирующего разумом, оно от чёрта, истинного владыки энтузиазма. Неужели ты веришь в талант, ничего общего не имеющий с адом? Не дано! Художник - брат преступника и безумца! Ты забываешь об эпохе, у тебя нет исторического подхода. Дары, которые он в свою классическую эпоху сумел получить и помимо нас, ныне можем предложить только мы".
Это духовная сторона дела, а физиологическая выглядит так: Леверкюн переспал с больной проституткой, но полученный от неё сифилис он не вылечил до конца, а только притупил заболевание, сделал его течение скрытым. И оно уже проникает в мозг, разрушая его, но одновременно даря носителю то приступы восторга, то ужасной муки.
Конечно, это всего лишь роман, но, с другой стороны, кому как не художнику ставить диагноз современной ему культуре? А если верить Томасу Манну, то она уже исчерпала себя и её финальное вдохновение является продуктом дьявольского разложения мозга. Плод созрел, перезрел и догнивает...
|
|