Прямо над лежанкой под потолком вращал большие лопасти вентилятор. Платон Олегович Восмергищев заворожённо смотрел в центр этого кругового движения:

- Доктор, а почему у Вас работает вентилятор? Не хватает денег на кондиционер?

Психоаналитик Станислав Добжецкий, сидевший за столом, потер ладонью блестящую лысину:

- Да, нет. Просто вращающийся вентилятор напоминает мандалу - символ Самости. Элементы вашей психики вращаются вокруг внутреннего, собирающего центра.

- Это похоже на ножи...

- На ножи? Какие ножи?

- Вращающиеся ножи машины убийства. В "Калигуле" Пазолини ехала такая машина, срубающая головы.

- Вы могли бы объяснить, почему у Вас возникла такая ассоциация?

- Не знаю. Меня, наверное, волнует расчленение. Манекены...

- Манекены?

- Да, манекены. Без рук, ног и голов. Видели в магазинах такие?

- М-м, что-то припоминаю, признаться, не обращал внимания.

- А я обратил. Что за странная фантазия выставлять макеты расчления?

Моя любовь немного странна,
Мне только странное желанно;
В ирисах тонет женский профиль
И на простынку льётся кофе.
Моя любовь больна причудой
Измучена сердечным зудом;
И в сердце бесконечна битва -
Хула мешается с молитвой.
И тень склонилась над постелью,
Висок как будто сверлят дрелью,
И бездна неба за окном...
Я завтра подожгу ваш дом...
А лучше подожгу весь город,
Я по нему пройдусь, как ворог,
Потом оплачу пепелище.
Моя душа - чего ты ищешь?
Того, что дать не могут люди...
Моя любовь, как Фреди Клюгер...

- Это всего лишь манекены...

- О-о, не скажите! Ничто не случайно! Ничто! Изувеченные античные скульптуры - мраморные женские тела без рук, без ног, с отбитыми носом, а порой и без головы выставляются в музеях, как эталон красоты, и никто не замечает, что это эстетика разрушения. Если это смогло стать объектом эстетического наслаждения, значит оно чему-то отвечает в человеческой душе...

- И чему же?

- Не знаю, может быть чистому сексу.

- Разве в сексе не важна индивидуальность?

- Он возвращает нас к чему-то древнему, бесформенному, тому, что не имело ни ног, ни головы; к нерасленённой слепой целостности. Потому так секс и притягателен, что избавляет нас от расколотого сознательного состояния. Сознание мучительно...

- Секс - это одна сторона, а есть любовь.

- Любовь слишком преукрасили. Она деспотична. Рано или поздно начинается борьба за власть и один партнёр постепенно абсорбирует другого; жертва постепенно теряет способность самостоятельного мышления и пердвижения. Она становится подобием безголового, безрукого и безного торса. Предметом. Если это не происходит, любовь заканчивается и патнёры разбегаются.

- Не могу с Вами согласится. Любовь - возвышенное чувство, пробуждающая энергии души...

- Конечно. Вы - либо прирождённый охотник, высматривающий жертву, либо идеальная жертва, ищущая своего палача. Вашу шею раздирает зуд, в сладострастном ожидании топора.

- Неужели можно ожидать палача?

- Можно. И многие ожидают. Очень многие, не подозревая об этом. Многие даже возмутятся, если им об этом сказать. Но в тайне от самих себя они мечтают о саморазрушении, о возвращении в старый, добрый Хаос, где нет мучительных проблем сознания, нет боли, страха. Почему так популярен жанр ужасов?

- Приятно переживать ужасное, осознавая, что ты находишся в безопасности. Чувство безопасности тут главное.

- Мне кажется главное - притяжение к разрушающей бездне Хаоса, в этом боятся признаться потому, что саморазрушения хочет уставшая душа, а сознание этого боится. Эти мысли!

Восмергищев закрыл глаза ладонью:

- Мысли живут самостоятельной жизнью. Они приходят и уходят, когда захотят, и вовсе не вращаются вокруг внутреннего центра. Некоторые - маленькие и назойливые, залетев в голову они жужжат, стукаясь о стенки черепа. Другие, как кинжал, пронизывающий холодом с макушки до пят. А есть такие... Они чудовищно огромны, они вторгаются и давят своим весом, надвигаются, как гигантская скала, способная раздавить в лепёшку. У меня после дико болит голова...

- Это всего лишь мигрень.

- Доктор, отчего у меня бывают дьявольски жестокие мысли? Я ведь по натуре добрый человек, я даже муху убить не могу.

- Это бессознательная компенсация. Ваши подавленные желания. Они всегда предстают, как силы угрожающие Эго...

- Мне по ночам снится один и тот же кошмар в разных вариация. Я захожу в магазин, он совершенно пуст. Я вижу безрукий, безголовый манекен в белом платье на металлической подставке. Я подхожу, рассматриваю его, и вдруг на платье проступают пятна крови. Я гляжу на свои руки, и они тоже в крови. Доктор, а вдруг я кого-нибудь убил, а потом забыл?

Отсутствующий анализ
безмолвной долины
Доктор Фрейд в своих очёчках,
На тень Гиммлера похожий,
На листочке строчит строчки,
Пишет умности в блокнот.
Он уселся статно в кресло
Рядом с жалким, тихим психом,
С изнурённым, бледным психом,
Сигарету сунув в рот.
Бедный псих сказать не может
О своих липучих страхах,
Что его сосут и гложут
Вызывая дрожь и пот.
Потому что сядет солнце
Над уставшею долиной,
Брызнет редко на дорогу
Фонарей скрипучих свет,
И машины не увидишь,
Не покажется прохожий,
Даже кошка тенью гибкой
По дороге не пройдёт.
Только гордый Буревестник
Чёрной молнии подобный,
Накрывая всю долину,
Здесь крылами разведёт…
Всхлипы психа не услышит -
Фрейда это не колышет,
Бровью он не поведёт.
Ведь ему по барабану,
Что волнует местных психов, -
Гениально книжки пишет,
Псих-анализом зовёт…

- Я с Вами достаточно давно работаю, Вы - не убица. Просто проблемы с психикой. А знаете что? Почему бы Вам не попробовать писать, хотя бы в том же жанре ужасов?

- Вы думаете, у меня получится?

- Почему бы и нет? Вы довольно складно излагаете. Но дело даже не в публикации, дело в самом процессе. Вам надо выговориться, выпустить то, что Вас мучает.

- Неужели поможет?

- Конечно, поможет. Это будет, так сказать, частичным осуществлением Ваших фантазий.

- Частичное осуществление, говорите? А Вы знаете, доктор, это неплохая идея...

- Вот-вот, попробуйте...

* * *

Было уже около двух часов ночи, а в доме Восмергище желтоватый свет электрической лампочки пробивался сквозь плотно закрытые шторы. Сам Платон Олегович стоял над раковиной и отмывал руки, красноватая вода журча убегал в отверстие. Такого же цвета пятна украшали надетый на него белый халат.

Восмергищев тыльной стороной руки стёр со лба пот. На кухонном столе, на большом подносе, подобно чудовищному блюду каннибала, возвышался женский торс в кровавых подтеках. Со шкафа, из большой стеклянной посудины со спиртом, на торс удивлённо смотрела мётрвыми глазами женская голова.

Восмергищев закурил сигаретку; надо было ещё помыть пол, инструменты - пилы и ножи...

* * *

Восмергищев поставил на стол перед доктором бутылку дорогого коньяка в шуршащей упаковке.

Доктор отмашнулся:

- Зачем, не надо! Вы и так за лечение платите!

- Берите, даже и не думайте! Это лишь малая толика благодарности, я действительно себя чувствую намного лучше.

Доктор посмотрел вслед уходящему пациенту: "Людьми управлять легко, если, конечно, знать, как это делать". А затем он вернулся к своему кофе и свежей газете; в криминальной рубрике говорилось о том, что какой-то подонок ночью похитил труп девушки из городского морга...

ТОРС

* * *

* * *