Это иногда случается со мной по утрам - приступ душевной тошноты.
Вечером только усталость, сковывающая тело, и жажда сна, которая стразу же проходит, лишь добираешься до вожделенной подушки. Заснуть - это ещё надо постараться...
Но хуже бывает утром, видно причиной тому невыспанность... Не всегда, но это случается - всё внутри сжимается от отвращения.
Этот проклятый разбитый асфальт, красномордые торговки, вытаскивающие из щелей свои лотки с хламом, вонючие рыночные ряды, светофор, мельтешение машин, автобус набитый народом, множеством разных равнодушных людей, среди которых Провидение зачем-то втиснуло и меня. Я стою среди этих тел и думаю: "Что же я здесь всё-таки делаю? Каким образом я здесь оказался? Тут, наверное, случилась какая-то ошибка..."
Всё это нелепо и смешно. Всё это нелепо и ужасно. Человеческая история похожа на произведение свихнувшегося сценариста кинокошмаров. Современность - это сюжет в жанре черной комедии. Это весело смотреть, в этом невозможно жить. С этим нельзя смириться, как с фактом, с фактами ни в коем случае нельзя смиряться. Против этого можно только бунтовать. Безграничный, непрекращающийся бунт - единственно нормальная форма существования в этой тотальной нелепости. И этот бунт направлен не только вовне, но и внутрь. Сам себе я тоже враждебен, внутри меня нет оазиса покоя, и здесь ведётся война…
Одно из двух - либо этот мир сошёл с ума, либо я. Есть ещё вариант - мы оба: сумасшедшее в сумасшедшем. Но я чувствую свою глубокую несовместимость с этим миром, и эта несовместимость не мной создана, она в меня вложена. Не весь мир, но какая-то его часть непонятна и неприемлема для меня. Она даже для меня оскорбительна. В большей мере эта часть связана с человеком, с человечеством, со мной, ибо я тоже человек. И чем меньше я понимаю людей, тем больше ценю природу.
Я раньше любил рассматривать альбомы с репродукциями старых мастеров. Меня околдовывал их коричневатый цвет; мне нравилась северная школа, пейзажи с большими пространствами, в которых утопают мелкие человеческие фигурки, бесконечная даль в брейгелевских "Охотниках на снегу", так замечательно показанная Тарковским в "Солярисе"... Но теперь я не смотрю репродукции, мои альбомы, давно не раскрываемые, пылятся в шкафу. Меня утешают только пейзажи реальные, природные. Я гляжу на них с ненасытной жадностью, словно стараясь выпить глазами.
Великое спасение, что над всем этим безобразием города ещё есть не тронутое человеческим присутствие небо. Закатный свет порой создает на облачных формах безумное великолепие. Такое безумное, что глядишь и не веришь, что это на самом деле...
Между нашим и соседним районом существовал разрыв, пауза - пространство, не занятое постройками. И в этом пространстве - большущий бугор, покрывающийся по весне зелёным ковром. Это просто на словах, но в реальности красиво, по крайней мере, для меня. За свою жизнь я много ездил мимо него на автобусе, когда-то на велосипеде, однажды, будучи студентом-архитектором, тащился пешком с метровым подрамником. И всегда он мне казался каким-то фантастически...
А потом на этом бугре построили университет, и проложили к нему дорогу. Стали появляться другие постройки, конечно же, серые и безобразные. Последним выросла какая-то громадная, бесформенная автомастерская. Многие вещи, которыми заражены люди, звучат для меня, как китайская грамота. Автомобили? Иномарки? Зачем это всё надо, какой в этом смысл?
Проезжая мимо этого здания я представляю, как прицеливаюсь из гранатомёта... нет, пожалуй, из чего-то более мощного, так, чтобы хватило одного выстрела. Я нажимаю на спуск и из ствола выходит ракета, а потом на месте ублюдочной постройки возникает огненный шар и клубы дыма. Огонь и дым - это красиво, они бы органично вписались в пейзаж...
Бывают сны, настроение которых живет с тобой долгие годы. В одном из таких снов я оказался вблизи этого самого бугра в полной темноте, какой-то густой и теплой. И вдруг сверху упал луч света, и я почувствовал, что это невероятное чудо. Оглядевшись, обнаружил, - на уровне моей головы проплывает странное облако, словно составленное из прядей шерсти. И я сделал из них два крыла и побежал в гору. Со мной бежало много людей. И в тот момент, когда я оторвался от земли, зеленный летний пейзаж превратился в застывший зимний лес...